Сломанный...

Красивые глазки на миленьком личике,
Простая улыбка тоненьких губ.
Марионетка – кукла на ниточках,
С которой хозяин так нежен и груб.
Они каждый вечер выходят на сцену.
Все тот же спектакль, но вновь полон зал.
Знает хозяин у куколки цену.
Он ей давно об этом сказал.

Вся их любовь – просто фальшивка.
Дергает ниточки злой господин.
Счастья иллюзия слишком уж зыбка,
Но за нее зритель деньги платил. (с)
Автор неизвестен

В идеале своем – любовь очень хрупкая и чуткая вещь, разрушить которую очень легко. Это как зеркало человеческой души – насколько человек любит, настолько он чист душевно. А я даже не знаю можно ли считать меня человеком. Наверное, ту часть сердца, которая моя – называют человеком. А остальное тело уже не я а простая марионеточная оболочка. Временное пристанище моей души, такая же, как одна из моих главных марионеток мое средство передвижения.
Расцвет человеческой красоты так короток, что через несколько лет прекрасный цветок может увянуть.
Ты тоже растеряешь совою красоту с возрастом. Я даже боюсь, что ты потеряешь самую ценную свою вещь – свои золотистые волосы. Запачкаешь их гарью или сожжешь во время очередного взрыва. Ведь ты так безалаберен и неосторожен.
Постижение смертоносной красоты всегда было одним из моих увлечений. Ты в чем то похож на моих марионеток. Ты так же прекрасен и так же совершенно смертоносен, как и они. Настоящая и великолепная машина убийства. Если бы ты еще не выбрал себе в искусство такую глупость.
Когда-то ты сказал Кисаме, смеясь, что твое искусство это когда ты совершишь самый грандиозный взрыв, а я оценю твою работу и останусь доволен. Глупый маленький мальчишка. Глупый и влюбленный мальчишка.
Ты хотел познакомить меня со своим искусством? А может лучше я сначала познакомлю тебя со своим?
Я всегда считал, что из тебя получится самая великолепная из моих марионеток.
Когда-то давно, когда я был еще ребенком, я встретил на улице девочку. Она плакала, размазывая грязными кулачками слезы по лицу, а у ее маленьких ножек лежала тряпичная кукла, порванная кем-то, так что из ее внутренностей показывался набитый туда поролон. Во мне на долю секунды проснулась жалость. Не к девочке, а кукле. К маленькой марионетке, с которой обошлись так некрасиво. Купив в ближайшем магазинчике иголку и нитки, я долго сидел на дороге, в пыли, штопая ее маленькое тряпичное тельце и еле слышно ругаясь, когда иголка больно входила в кожу. К концу работы мои пальцы онемели и были исколоты, а счастливая девочка убежала вместе с куклой, волоча ее по земле. Люди никогда не ценили истинное искусство.
Никто и никогда не сможет оценить искусство. Лишь я.
Я знаю, что когда-нибудь меня сломают как любую куклу. Но меня это не пугает. Потому что я сломаю тебя гораздо раньше, чем кто-то сломает меня. Ты же художник в душе, мой милый Дей. Только ты неправильно выражаешь свой талант.
Я знаю, как я хочу сломать тебя. Это будет моим самым лучшим искусством по отношению к тебе. Это будет моим подарком моей маленькой и любимой марионетке.
Ты распят на кровати. Длинные светлые волосы растрепались по темному покрывалу, а хрупкое тело так беззащитно выглядит на черных простынях, что во мне просыпается какое-то жестокое желание. Убить, растерзать, заставить кричать, а потом сломить, превратив в великолепное произведение искусства.
– Дейдара.
Шепчу твое имя, пробуя его на вкус. Странно, я никогда не задумывался насколько красиво твое имя. Ты беспомощно пытаешься вырваться но, сталкиваясь с взглядом моих зеленых глаз, замираешь. Молодец. Послушная маленькая марионетка.
Склоняюсь к твоим губам и легко касаюсь их своими.
– Хочешь быть моей игрушкой, Дейдара? Моей маленькой послушной марионеткой?
В синеве глаз отражается паника. Глупый мальчишка. Ты не понимаешь, что я собираюсь дать тебе. Значит, будет по-другому. Значит, я буду ломать тебя дольше и изощреннее, чтобы насладиться своим искусством и показать его тебе.
Тонкая кожа мгновенно вспыхивает красными полосами, а лезвие скользит по рукам ниже. Капли крови похожи на рубины. На прекрасные драгоценнее камни. Наклоняюсь, коснувшись губами твоих запястий, собираю губами эту жидкость жизни. Ты лишь тихо всхлипываешь, шепча своими пухлыми алыми губками:
– Данна…
Тут же впиваюсь поцелуем в твою шею, терзая тонкую кожу. Крик, боль, страсть, безумие. Искусство.
Лезвие снова скользит по коже, вырисовывая иероглифы. Если ты моя марионетка, то ты принадлежишь мне. Потому на бледной коже цветут алым иероглифы моего имени. Через долгие минуты криков ты срываешь голос и теперь лишь дрожишь от каждого прикосновения. Касаюсь губами твоих губ, оставляя на них вишневый оттенок крови.
Когда-то у меня была и такая марионетка. С неестественно большими синими глазами, длинными светлыми волосами и губами, как будто перепачканными подсохшей кровью. Она была моей любимицей, но сейчас ее место занял ты.
И по твоей коже расцветают удивительные цветы. Что может быть прекраснее кровавого багрянца на бледной, как будто фарфоровой коже?
Наклоняюсь, коснувшись губами твоего соска и легко сжимая его губами. Гримаска боли на твоем личике тут же сменяется удовольствием и наслаждением. Усмехаюсь, даря тебе поощрительный укус, от которого ты выгибаешься дугой. С твоих окровавленных губ срывается тихий стон. Это как музыка для меня. Как наркотик. Впиваюсь зубами в беззащитное местечко под ключицей намериваясь сорвать с губ еще несколько дурманяще-прекрасных стонов.
Твои глаза затуманены мукой и удовольствием. Тело податливо выгибается от экстаза, отвечая на любую, даже случайную ласку. Мои губы очерчивают соски. Потом целую ребра, пересчитывая их кончиком языка.
Ты уже не вырываешься и лишь дрожишь от моих прикосновений. Потом решаешься, чуть шире разводя бедра и позволяя мне скользнуть между ними рукой.
Сломанный.
Похоже, я не ошибся на твой счет. Ты и, правда, будешь великолепной игрушкой. Легко поглаживаю кончиками пальцев твою плоть, позволяя изгибаться в сладкой истоме.
После протягиваю руку, развязывая веревки, фиксирующие твои запястья. Ты долю секунды удивленно смотришь, потом садишься, потирая затекшие руки.
Притягиваю тебя к себе на колени коснувшись пальцами приоткрытых в истоме губ. Твой язычок мгновенно скользит по ним, жадно беря в ротик и посасывая. Усмехаюсь, лаская пальцами язык. Потом мягко убираю руку, коснувшись губами хрупкой шеи.
– Тебе нравится?
Одновременно с жарким шепотом в ушко, проталкиваю в податливое тело палец. Пусть слюна и неважная смазка но хоть немного облегчает вторжение. Потом ты лишь тихо всхлипываешь от боли и выгибаешься в моих руках.
Я не жду ответа, зная, каким он будет. Ты настолько сильно возбужден, что я без сомнения уверен в том, что тебе это нравится.
– Ты никуда не убежишь от меня…
Провожу ногтем по груди, оставляя красную дорожку крови. Потом припадаю к алым каплям губами, жадно слизывая их. Стон в ответ и ты опускаешься на кровать. Не удерживаю, позволяя чуть расслабиться.
– Я не убегу…

Шепот, дрожь по всему телу.
Ты прекрасен, как самое совершенное искусство. Жаль, что ты не видишь себя со стороны.
Поддаваясь внезапному порыву, хватаю за волосы, притягивая к себе, впиваясь в губы властным и грубым поцелуем, удерживая, скользнув руками по спине, жадно царапаю кожу, оставляя глубокие красные полосы. Сладко.
По твоим покрасневшим щечкам катятся слезы, ты дрожишь, безмолвно плача, но подчиняясь. Игрушка. Кукла. Покорная маленькая {censored}. Грубо вторгаюсь в твое тело пальцами теперь крепко держа за бедра. Беззвучный крик, волна золотых волос хлестнувшая меня по лицу и почти тут же тихий стон. Собственно этого я и ожидал.
Наклоняюсь к губам, слизывая с них смесь крови и слез.
Ты почти тут же замираешь, глядя на меня. Глупый… ты разве не понимаешь что я все равно сломаю тебя?
Мягко и нежно целую, начиная медленные и легкие движения пальцами, доводя до экстаза, до состояния когда таких простых ласк до безумия мало. Когда чувствую твои легкие движения бедрами навстречу, довольно усмехаюсь. Я был прав. Идеальная игрушка. Пальцы исчезают, прижимаюсь своей плотью к твоему телу, не входя, пока лишь дразня. Ты обвиваешь руками мою шею ,прижимаясь ближе и пытаясь самостоятельно опуститься на плоть. Удерживаю тебя от этого необдуманного действия, впиваюсь зубами в плече и сразу же вхожу на всю глубину. Крик и боль.
Ты плачешь уже не от боли, а от сжигающего душу стыда. С каждым своим движением я ломаю тебя, еще больше подчиняя.
Хищно ловлю каждую эмоцию промелькнувшую на кукольном личике. Теперь оно, искривленное от боли и удовольствия кажется мне еще более прекрасным чем когда-либо. Почти тут же ты выгибаешься в вспышке экстаза а потом обмякаешь в моих руках. Прижимаю тебя к себе, напевая какую то лишь мне известную мелодию.
Моя маленькая сломанная марионетка. Моя игрушка. Моя куколка принадлежащая лишь мне.
Легко ломать. Легко быть сломанным.
Завтра, я уверен, завтра кто-то сломает меня. Завтра я почувствую на себе взгляд и завтра окажусь сломанным. Завтра я сломаюсь как самая обычная марионетка. Завтра.
***
Я наклоняюсь и целую своего данну в висок. Улыбаюсь, прижимаясь ближе. Я Сломался. Это ты сломал меня. Но я не страшусь этого. Ты мой кукловод, мой господин. Моя любовь.
Быть сломанным не так уж и страшно. По крайней мере, пока я уверен, что есть человек, который сможет собрать меня заново.